Не верь никому и не будешь предан.
Он хотел мир спасти, хоть и знал, что не оценят,
Хотел расставить пешки по своим местам.
Он знал, что люди в его силы не поверят,
Но всё равно он превратит весь мир в свой храм.
Порхает карандаш в чёрной тетради,
Решая судьбы и верша свой суд,
Сегодня суицид, а Рюк смеётся сзади,
Мальчишка глуп, но Богу нравится быть тут.
Его рвёт смех, в глазах пылает ярость,
Он Бог! Он создал новый мир!
И будут все у ног таинственного Киры
Молиться, чтоб прожить счастливо старость.
А Рюк смеётся, видя дату смерти
Того, кто смеет себя Богом звать.
А тот смеется, люди, мол, не верьте,
Но я смогу для вас Всевышним стать.
Рюдзаки. Он сбивает его с толку.
Его надо убить, открыл тетрадь,
И всё, — конец их недомолвкам,
Теперь Рюдзаки будет вечно спать.
"Я всех убью! Я завладею этим миром!"
В глазах его пылает только страсть.
Смех горло рвёт... "Я — Бог ваш, Кира!
И никогда не смейте Богу врать!"
А Рюку всё смешнее и смешнее: смерть ещё ближе,
Но Кире ведь не нужно это знать,
Пусть веселится, в другом мире
Его, наверно, смогут наказать.
Хруст яблока и шорох по страницам,
Когда уж кончится тетрадь?
А по ночам ему не спится,
И даже ночью Кира жаждет убивать.
Но вот конец... конец его забаве,
Ведь он не Бог, он должен перестать.
И скоро он не будет с нами,
И скоро он не будет убивать.
А Рюк смеётся. Он всё знает.
"Ну что, мой Бог, прощай."
А Кира умолял, весь кровью истекая:
"Пожалуйста, скажи: не умирай!"
Но шинигами равнодушен. Смерть уж близко.
И сердце Киры... нет, нет, Лайта начинает затихать.
Такая глупость, умер Кира, а на той лестнице записка:
"Ягами Лайт. Он заставлял вас воевать."
Хотел расставить пешки по своим местам.
Он знал, что люди в его силы не поверят,
Но всё равно он превратит весь мир в свой храм.
Порхает карандаш в чёрной тетради,
Решая судьбы и верша свой суд,
Сегодня суицид, а Рюк смеётся сзади,
Мальчишка глуп, но Богу нравится быть тут.
Его рвёт смех, в глазах пылает ярость,
Он Бог! Он создал новый мир!
И будут все у ног таинственного Киры
Молиться, чтоб прожить счастливо старость.
А Рюк смеётся, видя дату смерти
Того, кто смеет себя Богом звать.
А тот смеется, люди, мол, не верьте,
Но я смогу для вас Всевышним стать.
Рюдзаки. Он сбивает его с толку.
Его надо убить, открыл тетрадь,
И всё, — конец их недомолвкам,
Теперь Рюдзаки будет вечно спать.
"Я всех убью! Я завладею этим миром!"
В глазах его пылает только страсть.
Смех горло рвёт... "Я — Бог ваш, Кира!
И никогда не смейте Богу врать!"
А Рюку всё смешнее и смешнее: смерть ещё ближе,
Но Кире ведь не нужно это знать,
Пусть веселится, в другом мире
Его, наверно, смогут наказать.
Хруст яблока и шорох по страницам,
Когда уж кончится тетрадь?
А по ночам ему не спится,
И даже ночью Кира жаждет убивать.
Но вот конец... конец его забаве,
Ведь он не Бог, он должен перестать.
И скоро он не будет с нами,
И скоро он не будет убивать.
А Рюк смеётся. Он всё знает.
"Ну что, мой Бог, прощай."
А Кира умолял, весь кровью истекая:
"Пожалуйста, скажи: не умирай!"
Но шинигами равнодушен. Смерть уж близко.
И сердце Киры... нет, нет, Лайта начинает затихать.
Такая глупость, умер Кира, а на той лестнице записка:
"Ягами Лайт. Он заставлял вас воевать."
